Арт-критики рассуждают о художественном стиле автора
Знаки и символы в его произведениях это и есть его творческая концепция
Асварищ Б. И. — ст.научный сотрудник ГМ «Эрмитаж«, (1991)
Первые его шаги в искусстве были определены сознательным усвоением, а затем преодолением уроков живописи Ван Гога, Гогена, Матисса, Кандинского… Влияние близких по духу художников у него не сводится к простому подражанию, а является процессом ассимиляции собственного сознания со множеством тенденций и направлений не только в искусстве, но и в науках, в философии… характерная черта Андрея Ефи как художника-мыслителя – это широта диапазона, охватывающего многие пласты изобразительного искусства. В поисках отправных точек, художник зачастую черпает свой потенциал из глубины веков: его все больше привлекает архаика с её наивным восприятием мира. Вырабатывая собственную манеру, ради максимальной передачи тем, волнующих его, он приходит к строгой, сдержанной, иногда почти монохромной палитре (ранние работы).
Художник сводит содержательный мир своих картин к Знаку,
смысл которого, очевидный для него, должен быть раскрыт самим зрителем. Иногда образы-знаки навеяны воспоминаниями из детского, не опосредованного восприятия жизни; чаше — они результат накопленного опыта, но всегда эти знаки связаны с самыми общими, всем понятными и близкими духовными человеческими ценностями. » Смысл искусства для меня, — говорит художник, — связать воедино открытия великих мастеров прошлого: Леонардо, Дюрера, Тициана, Эль Греко, Рембрандта — с открытиями не менее великих реформаторов XX века.»
Светлана Незабудкина — искусствовед, арт критик, (1998)
Андрей Ефи, в отличии от многих художников актуального искусства, имеет традиционное художественное образование и продолжает формировать свой индивидуальный художественный почерк в живописи. Кроме живописных и графических циклов созданных художником, Ефи занимается современным, актуальным искусством с 80-х годов 20-го века. Он известен как художник перформансист, он создал ряд интересных инсталляций и артефактов, а также множество акций и хэппенингов. Андрей Ефи автор известной Теории Абстрогенов. В основе его искусства, (согласно постмодернистской традиции), тесно переплетаются различные мифологемы, символы и знаки, формирующие выразительную материальную модель (произведение), обладающую способностью апеллировать к чувственно воспринимающей реальности. Отметим, что Ефи обладает высокохудожественным вкусом, и ему всегда удается использовать в своих картинах именно те знаки, которые на его взгляд соответствуют более полному «литературному» раскрытию сюжета, и, объясняют картинную суть, замысел, и он осознает, что каждый использованный знак, способный быть вырванным из исторического контекста, формирует художественное пространство, наделяя его новым (своеобразным) смыслом и значением, если же по словам самого художника ему не совсем понятна роль знака в будущем произведении, то лучше даже оказаться от его применения. Эпицентром имманентного анализа художника выступает конструирование посредством языка символов «метаязыка» (по Р.Барту) новых коннотативных значений, способных объединить в единое образное пространство все произведения, где образ служит сгустком художественного переживания и собственного видения. При этом, важным элементом является не столько само применение знаков, но возникающий художественный имидж, принимающий символическое звучание и инкорпорированный в поле исследования чувственно воспринимающей реальности. Инвариантность символов (чаще геометрические фигуры: круг, треугольник, а также символы древних мифологем– лабиринт, нить, зигзаг и т.д.) перемещающихся из одного произведения автора в другое, образуют единое, целостное смысловое и художественное пространство, способное к организации опосредованного диалога между субъектами творческого процесса. В системе координат Ефи есть динамичный набор узнаваемых парафраз и цитат, расшифровка, распознание, которых является не обязательной при прочтении произведения, но тем не менее направлена на формирование оригинального продукта творчества, суммирующего в себе как аналитико-теоретические составляющие, так и живописно-технические приемы. В живописной палитре ранних произведений художника, часто присутствовала монохромная гамма. В последствии Ефи насыщает палитру всем спектром красок, а также начинает вплетать в картины коллаж, наполняя фактуру (поверхность) текстильными «вставками», вкраплениями; таким образом он усиливает семиотическую выразительность символа, и в целом всего произведения. Художественный образ принимает символическое звучание, только тогда, когда один из знаков его составляющих, не только связан со своим предметом, но и интерпретированный иконографично, и инкорпорированный в поле исследования, согласно своей ценности. Именно поэтому для использования определенных семиотических значений в процессе формирования смысловой панорамы и дальнейшей расшифровки кода произведения необходимо соблюдение иконографии того или иного знака. Например, точка апеллирует к началу начал всего Сущего, в терминологии Лейбница, и представляется монадой, олицетворением Единства, а точка, заключенная в круг, (как в работе «Импульс»-2002г.) – символом проявленной сущности или священным эмбрионом Вселенной, своеобразным космосом в космосе. При этом, треугольник изображен вершиной вниз, что означает символ мужской идентичности, олицетворение человека, тогда как идущая от вершины треугольника нить – древнейший символ человеческой судьбы, с присущей этому символу сакральной характеристикой. Так, образ целостности, единство противоположностей и преодоление оппозиции двух начал: неба и земли, дня и ночи, мужчины и женщины, интерпретированы Ефи в выразительных умозрительных моделях (произведениях) в качестве вазы-тела, (работа «Ваза – Пара»), и в работах «Красный танец», «Поцелуй», «Контакт». Действительно, главным в работах Ефи является тонкая апелляция к древнейшим символам, с помощью которых конструируется маргинальное пространство с новыми коннотациями, согласно и европейской и восточной традициям. Это, своего рода, постмодернистский ритуал игры с взаимопроникновением сакральной и профанной реальности. При этом, правила игры установлены художником, а в случае невозможности декодирования коннотативных значений, вступают в силу дополнительные, чисто живописные, приемы для восприятия художественного произведения.
Андрей Фоменко — арт критик, журнал «Мир Дизайна», (1997)
В творчестве Андрея Ефи можно выделить работы, тяготеющие к абстракции, или, напротив, к изобразительности, но такое различие будет произвольным и искусственным. Картины художника никогда не являются в полном смысле «беспредметными» — абстрактные формы уподобляются у него одушевлённым субстанциям, а образы приобретают обобщённо-условный характер. Даже в тех редких случаях, когда мы не в состоянии опознать конкретные параллели с реальностью референта, остаётся ощущение пространства, исполненного жизни и целенаправленного движения. Характерны названия, которые художник даёт своим работам. В картине «Импульс» мы видим две линии, две траектории, прочерченные двумя различными телами — серым треугольником, чей спиралевидный путь извилист и прихотлив, и красным кругом, который, напротив, движется только по прямой, сворачивая под прямым углом. Тем самым простейшие геометрические фигуры приобретают значение живых организмов или неких одушевлённых сущностей («монад»), пространство прорастает временем — временем развития и становления. Можно даже различить отдельные типы и стадии этого становления: медленный рост, которому соответствуют мотивы «мирового дерева», корневой системы, а также первоэлемент Земли; стремительный полёт, неразрывно связанный с темнотой ночного неба, падающей звезды или фейерверка; взрыв , расплёскивающий краски по поверхности холста или бумаги. Неслучайно художник часто обращается к технике монотипии: процесс работы над произведением растянут во времени, но вся эта работа является лишь подготовительным этапом, когда усилия художника концентрируются, чтобы затем выплеснуться на листе бумаги — одним движением, подчиняясь имманентной логике саморазвития. В работе «Предвестие» очертания двух человеческих фигур складываются «на наших глазах» из сочетания геометрических форм: речь не идет о стилизации или переработке изобразительного мотива в условном, нерепрезентативном духе — но скорее о рождении фигур, воплощающих для художника идею взаимно дополнительных начал, определяющих структуру мирозданья (с этим связаны и характерные для его картин отсылки к восточной философии). Конкретными инкарнациями этой универсальной дихотомии становятся мужское и женское «начала» или «король» и «королева» в картине «Танец»; тёплое и холодное — картина «Охотник»; активное и инертное; верх и низ — он наполняет картины архитипической символикой, произрастающей из «абстрогенных начал» и означающих взаимодействие этих начал, которые собственно и создают всё многообразие форм бытия. Если верно утверждение, что каждый художник всю жизнь пишет одну и ту же картину, то для Андрея Ефи это картина сотворения мира: в его картинах всегда обнаруживается несколько стадий поэтапного творения. Забрызганный краской фон символизирует первичный хаос и, уже в нём есть всё сущее — земля, воздух, огонь, вода, камни, деревья, рыбы, птицы… и человек — но в нерасчленённом, нереализованном состоянии. Далее, в этом тигле локализуются цвета, кристаллизуются геометрические формы, возникают направления, стороны света, выделяются отдельные стихии и элементы — рождается космос. И, наконец, появляется жизнь: красочная масса, линейные и тональные пересечения, геометрические формообразования постепенно одушевляются, превращаются в реальные предметы и живые существа.. Здесь следует остановиться и отметить — для художника всегда важно чтобы каждая из этих стадий и стихий не исключала предшествующую, чтобы все они присутствовали здесь и сейчас — на холсте ли, на бумаге но только организмы должны «помнить» о том, что их суть неорганические формы, а абстрактные фигуры «предчувствовали» своё воплощение в живые тела. Сотворение мира не завершено, оно продолжается, пребывая в бесконечном становлении; оно передаётся кисти художника — соавтора креативного акта.
Елена Самарина — искусствовед, член АИС
(Статья опубликована в журнале «Антикварное Обозрение», 2010, № 1)
Работы петербургского художника Андрея Ефи как ни странно это звучит, но мало знакомы российскому зрителю, не смотря на то, что его творческая биография впечатляюще богата и изобилует авторитетными арт – проектами и серьёзными выставками. Почему? Сам автор считает, что виной тому его более чем активная деятельность не только как художника, но и серьезного куратора и концептуального теоретика, благодаря которой он занял нишу в международном арт- сообществе и много путешествовал по миру, что не давало возможности активно выставляться в России. Поэтому предстоящая юбилейная выставка Андрея Ефи ожидается как событийное мероприятие для арт — истеблишмента северной столицы, которое займет заметное место в его художественной жизни и станет одним из ярких и запоминающихся в наступившем году. Андрей Ефи уже зрелый и состоявшийся мастер, но его поиск парадигмы творческого освоения реальности является постоянным и продолжается до сих пор. Испытав на полотне изображение всех материальных форм для выражения своего живописного пространства, он всегда находится в русле человеческого познания, основанного на единых философских исканиях — стремлении гармонизировать бытие, разделить добро и зло, утвердить победу над хаосом. Художник от абстрактного обобщения в живописи и знаковой символики возвращается к фигуративным формам, не выходя за рамки примитивистских приемов. Как в детских рисунках, через простоту, он пытается выделить целое и главное, добиться искренности в изображении окружающего мира, непосредственности и свежести, удивления и чистоты, радости и новизны от каждого прожитого дня. Ему это прекрасно удается. И, прежде всего, потому, что подобно детским рисункам живопись Андрея Ефи уместна в любом интерьере, вписывается в любой стиль и в любое дизайнерское пространство. Подобный эффект под силу не каждому художнику. Иногда, следование узкому направлению загоняют художников в определенные рамки стиля, и он диктует в, каком пространстве находится работам, что ограничивает экспозиционные возможности и формирует достаточно ограниченные предпочтения любителей, собирателей и начинающих коллекционеров. Работы Андрея Ефи прекрасно смотрятся и в интерьере лаконичного постмодернизма и в золотых завитушках барокко. Яркая, локальная палитра живописи Андрея Ефи с одной стороны очень декоративна, напоминая и египетские настенные росписи, и каноны, используемые в иконописной живописи и наивные деревенские сюжеты, встречающиеся в старых русских избах. С другой стороны художник располагает свои маргинальные и простые сюжеты на сложном многослойном фоне, который формирует мерцающий, воздушный слой и его образы словно плывут, растворяясь в космосе. Это странный и потрясающий эффект является главной особенностью живописи Андрея Ефи и наполняет ее сложной философской осмысленностью, которая основана на мощной интеллектуальной базе художника. Каждая его работа обрамлена в индивидуальную оправу авторской эстетики, построенной собственным метаязыком художника — из образа к образу кочуют на полотнах знаки-символы: треугольники, точки, зигзаги, круги. Треугольник главный символ-знак, используемый Андреем Ефи. Обращенный вверх он символизирует с начала существования человеческой цивилизации стремление к свету, пламя и жизнь, являясь также отражением мужского начала, вестника непримиримой и вечной борьбы. Треугольник имеет и библейское значение, и символизирует нетленную Троицу — единение Любви, Мудрости и Истины. Художник постоянно обращается в творчестве к библейским сюжетам, но сознательно интерпретирует их, раскрывая иконографические каноны по-новому, согласно требованиям времени и современных реалий. Самым излюбленным христианским героем Андрея Ефи остается Георгий Победоносец. Его символика Вечного Победителя для Андрея Ефи жизнеутверждающе актуальна и подтверждает теорию гармонического равновесия, когда зло будет, в конце — концов, побеждено и рассеяно светом. Волнует художника, достигшего мудрой зрелости и вечная тема смерти, но она приобретает через его творчество оптимистичное и умозрительное значение. Не случайным является и то, что он, подойдя к своей наивысшей точке творческого взросления, в качестве основного сюжета выбирает изображение птицы Феникс, легенда о которой интерпретируется в религиях различных народов. Обновление через процесс умирания явно волнует художника. Он смело отметает весь прошлый опыт представая перед зрителем в абсолютно различных ипостасях, то как умудренный седовласый старец повествующий языком иносказаний и притч, то как наивный трогательный ребенок, только что открывший окружающий мир. Древняя легенда так описывает птицу Феникс: …» повинуясь судьбе, Феникс покидает родной сад и святую землю. Он летит в этот мир, полный скорби и смерти, и путь его лежит в Сирийские пустыни, в место, которому сама Венера дала имя, схоже с его именем – Финикия. Летя над бескрайними пустынями, где не ступала нога человека, он ищет, где между безжизненными горами, в какой-нибудь долине спрятался, уединился от всего мира лес или рощица. Найдя такое место, Феникс садится на самую высокую пальму, чья вершина поднимается до небес, куда не может забраться ни хищный зверь ни змея, ни даже птица. Тогда Эол запирает ветры в свои пещеры, заставляя их умолкнуть, чтобы их порывы не потревожили воздух, чтобы ни единое облачко не заслонило от птицы лучей прекрасного солнца. И там Феникс вьет себе гнездо – гнездо, которое послужит ему могилой, ибо не утратив жизнь, не сохранишь ее и не воскреснешь, если не умрешь. Он собирает погребальные масла и благовония, которые добывают в Ассирии, которыми натираются богачи Аравии и которые собирают африканские пигмеи. Так, окруженный ароматами погребальных трав, он расстается с жизнью – без страха и полный веры. Тело его, поверженное смертью, от солнечных лучей греется и становится настолько горячим, что жар порождает пламя. Тело птицы исчезает, объятое языками пламени. Земная пища не подходит райской птице – да и кто станет заботиться о неоперившемся птенце – и для Феникса из звездных краев падает пища богов – амброзия и нектар. Так, среди ароматных деревьев и укрепляя свои силы манной, Феникс растет, пока не примет прежний прекрасный облик. Цвет его оперения ал, как алы спелые гранаты и мак в полях, на хвосте алое смешивается с вспышками желтого, а меж крыльями сияет яркая отметина – будто облако с небес спустилось и оставило свой след на спине Феникса. Глаза его светятся как два гиацинта, а на голове – сверкающая корона, отражение славы Солнца.»
Художник изображает своего Феникса со всей жаждой собственного обновления и поиска конечной гармонии. И разве не прекрасно его стремление к красоте, и разве не сказочно великолепна и жизнеутверждающе его птица Феникс? Андрей Ефи упорно и целеустремленно готовит свой эликсир творческого бессмертия и искренне предлагает его своему зрителю. И если тот, придя на его юбилейную выставку, выйдет заряженным энергетикой оптимизма и идеологией всеобщей любви, то цель будет достигнута.
Андрей Ефи может констатировать, что им достигнут некий рубеж максимального выражения своих лучших идейных устремлений как художника, ответившего на шекспировский вопрос:
«Ответь мне Муза, как из пепла птиц
Рождается такая форма?»